Национализм в мировой истории. Валерий Тишков. Одной из наиболее заметных книг выпущенных Институтом этнологии и антропологии РАН стала вышедшая под редакцией директора ИЭА РАН, академика В. А. Тишкова и главного научного сотрудника ИЭА РАН В. А. Шнирельмана коллективная монография .
Для ознакомления с содержанием монографии мы размещаем фрагменты вводной статьи В. А. А потому, что в мире уже на протяжении почти двух столетий существует националистический дискурс, порождающий националистические практики, крайне значимые для общественной жизни многих стран и регионов. Исходя из этого, национализм можно определить как идеологический концепт и основанную на нем политическую практику, которые исходят из того, что коллективные общности под названием нации являются естественной и легитимной основой организации государств, их хозяйственной, социальной и культурной жизни, и члены нации должны демонстрировать свою преданность, а государство и лидеры – ставить выше всего и отстаивать интересы нации. В ней делается особый акцент, во- первых, на некоторых важных теоретических подходах к проблеме национализма, во- вторых, рассматриваются различные как исторические, так и современные формы национализма, в- третьих, анализируется символический дискурс, рожденный национализмом. В центре внимания американского политолога Р.
Суни находится вопрос о том, почему империи не удается сконструировать «национальную идентичность». Автор проводит различие между территориально разорванной и территориально протяженной империями, но его интересует, прежде всего, вторая, – «составное государство, в котором метрополия господствует над периферией в ущерб интересам последней». Империя определяется политически – концентрацией власти в руках определенного класса или группы, моно- или полиэтничной, проводящих дифференцированную политику по отношению к регионам, не считаясь с мнением проживающего там населения. При этом Суни делает акцент не столько на содержании политики, сколько на массовом восприятии этой политики. Крушение империи он объясняет кризисом ее политической легитимности вследствие распространения современного образования, кладущего конец существованию «отсталой периферии». Кроме того, он придает большое значение восприятию различных политических сообществ современной международно- правовой системой и доказывает, что в этой системе, будучи признана уходящей натурой, империя не имела шансов для выживания. Вторую часть своей статьи Суни посвящает детальному анализу того, почему, успешно справившись со строительством государства, царская Россия потерпела наудачу в «нациестроительстве».
Одной из причин крушения царской, а затем и Советской империй послужил этнонационализм, потенции которого долгое время недооценивались. В США одним из первых, кто обратил внимание на огромное значение этнического фактора в современной политике, стал У.
Его доклад, прочитанный в 1. Коннор исходил из того, что подавляющее большинство современных государств являются полиэтничными, причем этнические границы подчас вовсе не совпадают с государственными. Он доказывал, что, вопреки распространенному мнению, модернизация не только не отодвигает этнический фактор на второй план, но, напротив, способствует его мобилизации. Причину этого он видел в растущем сопротивлении местного населения угрозе размывания самобытной культуры в условиях модернизации. Вслед за норвежским антропологом Ф. Бартом он доказывал, что рост интенсивности межэтнических контактов, в особенности, благодаря новым средствам коммуникации, ведет к росту этнического самосознания.
Коннор стал одним из первых объяснявших учащение этнических конфликтов угрозой этнической идентичности. Другой причиной он называл широкое распространение и легитимизацию идеи самоопределения, что делало этнонационализм популярной идеей. Кроме того, стремясь к большей точности, Коннор определил «нацию» как «сознающую себя этническую группу», фактически солидаризируясь с рядом советских ученых, труды которых он много лет изучал. Он придавал первостепенное значение этническому самосознанию, сформулировав то, что десять лет спустя будет названо символической этничностью. Он был также одним из первых подвергнувших сомнению представление о том, что этническую напряженность можно погасить одним лишь улучшением жизненных условий. В своей статье он разрушает еще целый ряд стереотипов, которые до сих пор популярны, и этим его статья сохраняет интерес для современного читателя. Гринфелд также лежит самосознание, и в национализме она видит «символическое выражение современной реальности».
- Национализм в мировой истории /Под ред.
- Тишкова и главного научного сотрудника ИЭА РАН В.А. Шнирельмана коллективная монография "Национализм в мировой истории" .
- Национализм в мировой истории . Миклухо-Маклая; под ред. Рубрики: Национализм--История--Сборники.
При этом она рассматривает национализм как секулярное течение, выступившее под лозунгами народного суверенитета и равенства против прежнего социального порядка, основанного на иерархии и религии. Национализм создает «гражданское общество» и обусловливает массовую мобилизацию для достижения единой политической цели, в частности, путем революции. Поэтому современное демократическое государство, где властью наделяется не личность, а должность, представляется продуктом национализма. Национализм обеспечивает равенство всех перед законом и в то же время налагает на людей огромную ответственность, ибо отныне каждый сам отвечает за свой жизненный путь. Мало того, и культура, основанная на социально значимых символах, является теперь делом выбора. В то же время сама она оказывает огромное влияние на самосознание посредством запоминания и обучения, воли и воображения.
240 p.; Национализм в мировой истории / под ред. В книге впервые проведен научный анализ национализма и связанных с ним проблем. Дан обзор различных концепций и подходов к изучению национализма. Показаны его разновидности в странах Европы, Азии и в. Скачать Национализм в мировой истории.
Так возникает идентичность, в которой автор видит «символическую саморепрезентацию». Выбор идентичности также является делом самих индивидов, что создает им дополнительные сложности для интеграции в быстро меняющуюся социальную среду и культуру. Иными словами, Гринфелд описывает того «модульного человека», о котором когда- то писал Геллнер. При этом она пытается доказать, что у современного человека основы мировосприятия определяются национализмом. В этом контексте в России произошла парадоксальная смычка научного поиска новой теоретической парадигмы и общественного дискурса, пытавшего преодолеть кризис идентичности.
Шнирельман показывает, что плодом такого союза явилось представление об обособленных цивилизациях, будто бы тысячелетиями заполнявших социально- культурное пространство и ведущих напряженный диалог друг с другом. Идея «цивилизации» пришлась как нельзя кстати для тех, кто пытался наделить Россию новой «национальной идеей». Между тем, понятие «цивилизации» остается слабо разработанным и допускает весьма различные политизированные интерпретации. В статье показано, как «цивилизации» начинают заполнять то самое поле, где еще недавно господствовали «нации», присваивая себе их прежнюю функциональную нагрузку. Так, полностью сменяя риторику, националистический дискурс сохраняет прежнюю актуальность, находя себе новое «научное» обоснование.
Липкин анализирует проблему новой британской идентичности, с которой сегодня связываются надежды на интеграцию нации в противовес сепаратистским тенденциям. Он показывает, что выработка новой идентичности требует включения в дискурс интеллектуальной мысли Шотландии, Ирландии и Уэльса, подрывающей прежний англоцентристский подход. В работе демонстрируются смены смыслов, расширение или сужение содержания таких понятий как «британскость» или «английскость» вследствие социально- политических изменений как на Британских островах, так и в целом в мире. Ставится вопрос о связи идентичности с художественной литературой, бизнесом, политической идеологией. Рассматриваются различия в понимании «британскости» консерваторами и левыми. Важно, что этот новый дискурс отчасти инициировали «новые правые» с их болезненным интересом к «культуре». Но особое влияние на изменения в общественном самосознании оказала иммиграция.
В этой связи понятие «культура» оказалось весьма двусмысленным, сделавшись важнейшей идиомой риторики «нового расизма». Поэтому в последние десять- пятнадцать лет в стране предпринимаются немалые усилия для преодоления такого «культуроцентризма». Рассматривая формирование ирландской нации и ирландского национализма, Е. Полякова показывает, что в Ирландии политическая дифференциация шла не по этническому, а по религиозному признаку. У истоков ирландского национализма стояли протестанты, возглавившие движение за автономию. Но после заключения англо- ирландской унии 1.
Автор прослеживает развитие ирландского национального движения, принимавшего то политический, то культурный облик. Она показывает упорную борьбу ирландцев за преподавание своих гэльского языка и ирландской истории, за популяризацию образа своей самобытной культуры и спорта. Между тем, к началу XX в. Так и возникла идея двух наций, имевшая далеко идущие последствия.
В это время окончательно сложился ирландский национальный миф, эффективно популяризировавшийся местными националистами. Первая мировая война радикализировала ирландское общество, и к ее окончанию оно уже выступало за полную независимость страны.
Короткая англо- ирландская война закончилась разделом Ирландии, и в декабре 1. Ирландским свободным государством», на карте появилась автономная провинция Северная Ирландия в составе Объединенного Королевства. После этого агрессивность ирландского национализма быстро пошла на убыль, и многие его лидеры предпочли решать вопросы с Объединенным Королевством политическим путем. Между тем, вопрос об Ольстере остался тяжелым наследием былых идеологических и политических баталий.
Между тем, как показывает Е. Филиппова, такие фундаментальные понятия как «нация», «национализм», «этнос», «раса» вовсе не обладают каким- либо универсальным смыслом. Нашему читателю будет интересно узнать, что французская традиция трактует их иначе, чем отечественная. Здесь, вслед за автором, правомерно говорить о «трудностях перевода», которые остаются порой незамеченными даже нашими специалистами, не говоря о журналистах и широкой общественности. Если французский мейнстрим отвергает термин «этнос» как содержащий расовые коннотации, то местные националисты (регионалисты) широко используют его для оправдания своих притязаний и политических акций.